Россия вступила в новую эпоху. Ее приход подготовлен предыдущими годами, поэтому переход будет не очень сложным. Особенно в свете подготовки новой конституции. Именно новой, потому что дух документа тут важнее буквы. Если предложение изменить титул главы государства на “верховного правителя” не вызывает немедленной отповеди Кремля, то пора понять – наступили действительно новые времена.
Путин карает и милует
Они ознаменовались двумя, на первый взгляд, хорошими событиями – задержанием полицейских, которые подозреваются в том, что подбросили наркотики журналисту Ивану Голунову в июне 2019 года, и постановлением Конституционного суда о необходимости пересмотреть дело Константина Котова. Котов – активист, получивший в 2019-м четыре года по статье Уголовного кодекса о “Неоднократном нарушении установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования”.
Константин Эггерт
Задержание Голунова вызвало массовые протесты в Москве, а Котова читатели газеты “Ведомости” выбрали “Человеком года”. Владимир Путин решил его помиловать. Высший суд страны немедленно взял под козырек. На самом деле, эти хорошие лично для Константина и Ивана события, вызывают чувство неловкости и тревоги.
На фоне работы над переписыванием Конституции РФ под одного человека писателями и фигуристами речь идет, по сути, о действиях монарха, причем монарха практически абсолютного. Наряду с изгнанием Михаила Игнатьева с поста главы Чувашии, это часть нового образа президента, к которому, как считают в Кремле, россиянам теперь нужно привыкать – образа строгого, но справедливого государя, от которого не укрывается в государстве ни одна мелочь, который карает и милует по своей воле.
Примеры Голунова и Котова
Вот, скажем, Котов. Он – враг, конечно. Но стойкий и вызывающий уважение человек. Так почему бы не проявить широту души к оппоненту? Да и элитарной аудитории “Ведомостей” понравится, не сразу побегут капиталы выводить.
Или Голунов – парадоксально получивший поддержку как оппозиции, так и официоза – например, Маргариты Симоньян. Тут вообще двойная выгода: с одной стороны, можно показать мелким сошкам в погонах, кто в доме настоящий хозяин, да и народ, как его рисуют себе в Кремле, любит посадки всяких “оборотней в погонах”. А, с другой – есть повод прозрачно намекнуть журналистам-активистам, разным там блогерам-“инфлюэнсерам”, как правильно критиковать власть. Редакция “Медузы”, которая после освобождения коллеги заявила, что своего добилась и идет праздновать, вольно или невольно такой пример летом подала.
Вот и история Игнатьева тоже вписывается в обновляемую структуру власти. Заставив пожарного прыгать, как собачку, за ключами, экс-начальник Чувашии обидел в его лице “народ”, который к сотрудникам МЧС относится с понятным уважением. То, что Игнатьев до этого подозревался в коррупции, предлагал “мочить” критикующих власти журналистов и, вообще, регулярнонес на публике какую-то ахинею, никакой реакции Кремля не вызывало.
Не удивлюсь, если этот “кадровый резерв” скоро всплывет в качестве заместителя главы очередного “Рос…надзора”. И подозреваемые в коррупции полицейские, действительно, теперь имеют шанс сесть. Правда, думаю, не очень надолго. Как пелось в песне из популярного советского сериала: “Если кто-то кое-где у нас порой честно жить не хочет”, то мы его в холодную. Но только если “кто-то” и “кое-где”. Поэтому пока неясно, захочет ли следствие искать заказчиков дела Голунова. Потому что сильно злить полицейскую корпорацию не стоит – какая-никакая, а опора власти.
Президент Путин как высший судья
Как и сентябрьская эпопея студента Высшей школы экономики и видеоблогера Егора Жукова, которому вместо четырех лет колонии дали три года условно, эта последняя серия радостных юридических новостей на самом деле подводит нас к почти официальному превращению правосудия в одно из президентских полномочий.
Если посмотреть на предлагаемые поправки к конституции, то они буквально привязывают высший судейский корпус к Кремлю. Можно сказать, что так, в сущности, и было все последние годы, и нынешние конституционные новации – просто оформление фактически существующих порядков.
Но разница, с точки зрения Кремля, есть. Например, Конституционный суд не сможет избрать себе председателя. Это сильно уменьшает возможность “бунта на корабле”, в случае, если дела в государстве пойдут не так и кто-то из судейских захочет в условиях политического кризиса продемонстрировать независимость. Все, с точки зрения администрации Путина, совершенно логично.
Формальная ликвидация независимости судебной власти неизбежно ведет к тому, что правосудие становится уделом власти исполнительной. Прилепин, Роднина и Ко. правы – в каком-то смысле, Россия уже живет в эпоху верховного правителя, а не президента республики – даже если на бумаге титул не изменится.
Источник: www.dw.com
